Пролог:
Ночь. Самая обычная с виду, но такая загадочная и прекрасная, если приглядеться к ней чуть ближе. Если днем нам все ясно и понятно, то ночью мир словно преображается, теряет все свои привычные краски и очертания, становится таким тихим и загадочным. А небо? Останавливались ли вы когда-нибудь поздно вечером, чтобы взглянуть на ночное небо. Если нет, то мне искренне вас жаль. Один раз всмотревшись в эту чудесную синеву, усыпанную блистающими звездами, вряд ли кто уже сможет удержаться, чтобы не взглянуть на нее еще раз. Именно с наступлением сумерек вместе со звездами открывается нам целая Вселенная. И как знать, может случится так, что в этот самый момент на эти же самые звезды смотрит кто-то совсем другой, но точно такой же разумный как мы? Как знать…
***
Холодная, вязкая ночь окутала лес. Привычные и знакомые деревья теперь казались чуждыми и опасными, совсем не похожими на те шелестящие и зеленые, в кроне которых в полдень весело играли солнечные лучи и щебетали птицы. А теперь лишь ветер завывал между хмурых елей, раздаваясь глухим эхом в царящем безмолвии. Даже стайки кузнечиков и цикад тихо затаились в траве, попрятавшись от неизвестного доселе врага. Волчица, вопреки обычаю, не стала выть на полную луну, время от времени показывающуюся из-за черных облаков. Поджав свой хвост, она поспешила утащить своих щенят поглубже в нору и тихо следила оттуда за покачивающимися ветками старой рябины, время от времени подозрительно принюхиваясь. Казалось, только вечный ночной страж, сова да ее соперник, филин, не испугались неизвестности и продолжали зорко наблюдать за лесом. Но, видимо, не видать им сегодня добычи в запуганном лесу…
Подкованный вороной конь на полном скаку пронесся под кронами деревьев, дико храпя и вспарывая копытами лесной дерн. Словно неизвестная миру птица, он молнией взвился в воздух и, перепрыгнув через гнилое поваленное дерево, метнулся дальше по заросшей лесной тропе. Ветки безжалостно хлестали животное по бокам, но оно упрямо продолжало гнаться во весь опор.
Вот в небо взвилась потревоженная дикой скачкой сова. Она успела лишь обиженно ухнуть, прежде чем что-то невидимое и острое вонзилось в грудь. Крылья бесшумно забарахтались в воздухе. Перья птицы окрасились темно-багровым прежде, чем она сама камнем рухнула на устланную прошлогодней листвой землю.
- Потерпи еще немного, мы почти ушли… еще немного, прошу…
А конь продолжал нестись. Его всадник, с ног до головы закутанный в светлые тряпки, прижимался к густой гриве и тихим, умоляющим шепотом подбадривал животное. Неизвестный враг непрестанно приближался, с каждым шагом все ближе и ближе. И вот, настал момент, когда воздух над всадником и его конем уже совсем сгустился, невидимые когти уже тянулись к крупу, спина всадника ощущала тяжелое дыхание своего преследователя…
Сильный толчок едва не выбил всадника из седла. Конь, оттолкнувшись от земли, со всей скоростью вознесся над рекой, рассекающей лес и поле. Не добрав до противоположного берега, животное с шумом погрузилось под воду. Всадник, не успев среагировать, ухнул следом. Дыхание резко перехватило, ребра сдавила вода. Насилу выпутав ноги из стремени, человек подхватил коня за шею и оттолкнулся от песчаного дна. Хрипя и задыхаясь, он все же смог выбраться на противоположный берег. Вороной конь, пошатываясь, встал рядом. Умные карие глаза, в которые еще с момента скачки закрался дикий испуг, посмотрели на хозяина.
- Все в порядке, Вето, все в порядке… через воду ему не перебраться, - всадник, с трудом подняв дрожащую руку, успокаивающе погладил коня по мокрой гриве. Тот в ответ слегка мотнул головой, из загнанного тела через горло выбивалось тяжелое, хриплое дыхание. Было очевидно, что без нормального отдыха животное не вытянет и 1 мили пути. А ночлег… о нем сейчас лучше не думать.
Там, за рекой, раздался душераздирающий, полный злобы ненависти и разочарования, вопль. Всадник вздрогнул, и поспешно ухватил рванувшегося было с места коня.
- Тихо, Вето, тихо. Все в порядке, - вновь зашептал он животному – Здесь он нас не достанет…
А на востоке уже появлялись первые светлые полоски. Рассвет – время, когда всё то зло, что таилось в темных елях и грозилось наброситься на случайных путников, тает. Отступал и неизвестный противник, так и не нагнавший добычу. Рассвет алел все ярче и ярче, а вопли и яростные крики, гулко разносящиеся над рекой, медленно стихали. А потом и вовсе смолкли, только выжженная трава на том берегу напоминала о том, кто совсем недавно стоял там, не в силах найти переправу.
Всадник облегченно вздохнул, кинув взгляд на рассвет. Солнце медленно поднималось над горизонтом, освещая солнечными зайчиками лес и реку. Никогда, наверное, так еще не радовалась природа его восходу на голубое небо. Еще совсем недавно мрачная поляна преобразилась: летали бабочки и мошки, прыгали кузнечики. Над рекой весело зажужжали своими жесткими прозрачными крыльями стрекозы, а где-то в камышах жалобно заквакала одинокая речная лягушка. Птицы понемногу просыпались, а кое-где уже раздавался их щебет. Даже соловей, которому вроде бы положено спать днем, не выдержал и сейчас выводил свою затейливую птичью песню, оплакивая в ней потерянную зазря ночь и тут же восхваляя пришедшее солнышко.
Конь к тому времени уже полностью успокоился и теперь лениво щипал сочную травку несколько в стороне от берега. Всадник отвел глаза от восточного горизонта и посмотрел на своего верного друга. Конь, словно ощутив на себе пристальный взгляд, настороженно поднял голову и теперь вопросительно глядел на своего хозяина. Под капюшоном всадника мелькнула слабая улыбка.
- Пошли, Вето. Мы не можем здесь оставаться, - он приблизился к коню и, какой уже раз потрепав того по шее, с трудом, но все же взобрался в седло.
Конь покачнулся от навалившейся тяжести к своей усталости, но все же шумно вздохнул и медленным шагом двинулся к видневшейся вдали дорожной колее, лениво переходя на неспешную рысь...